Неточные совпадения
Однако Клима Лавина
Крестьяне полупьяные
Уважили: «Качать его!»
И ну качать… «Ура!»
Потом вдову Терентьевну
С Гаврилкой, малолеточком,
Клим посадил рядком
И жениха с
невестоюПоздравил! Подурачились
Досыта мужики.
Приели все, все припили,
Что господа оставили,
И только поздним вечером
В деревню прибрели.
Домашние их встретили
Известьем неожиданным:
Скончался старый
князь!
«Как так?» — Из лодки вынесли
Его уж бездыханного —
Хватил второй удар...
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее, обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда
князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей
невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
— И неужели же вы могли подумать, — гордо и заносчиво вскинул он вдруг на меня глаза, — что я, я способен ехать теперь, после такого сообщения, к
князю Николаю Ивановичу и у него просить денег! У него, жениха той
невесты, которая мне только что отказала, — какое нищенство, какое лакейство! Нет, теперь все погибло, и если помощь этого старика была моей последней надеждой, то пусть гибнет и эта надежда!
Она тихонько вручила письмо
князю Верейскому, тот прочел его наедине и нимало не был тронут откровенностию своей
невесты.
Князь нашел сие весьма благоразумным, пошел к своей
невесте, сказал ей, что письмо очень его опечалило, но что он надеется со временем заслужить ее привязанность, что мысль ее лишиться слишком для него тяжела и что он не в силах согласиться на свой смертный приговор.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю, на тысячу разных вариаций, о том, как один
князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже
невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично, подняв голову и смотря всем прямо в глаза.
— Слышишь,
князь, — обратилась к нему Настасья Филипповна, — вот как твою
невесту мужик торгует.
Князь застал
невесту запертою в спальне, в слезах, в отчаянии, в истерике; она долго ничего не слыхала, что говорили ей сквозь запертую дверь, наконец отворила, впустила одного
князя, заперла за ним дверь и пала пред ним на колени.
Смотри,
князь, твоя
невеста деньги взяла, потому что она распутная, а ты ее брать хотел!
В церкви, пройдя кое-как сквозь толпу, при беспрерывном шепоте и восклицаниях публики, под руководством Келлера, бросавшего направо и налево грозные взгляды,
князь скрылся на время в алтаре, а Келлер отправился за
невестой, где у крыльца дома Дарьи Алексеевны нашел толпу не только вдвое или втрое погуще, чем у
князя, но даже, может быть, и втрое поразвязнее.
Тогдашние намерения
князя женить сына на Катерине Федоровне Филимоновой, падчерице графини, были еще только в проекте, но он сильно настаивал на этом проекте; он возил Алешу к будущей
невесте, уговаривал его стараться ей понравиться, убеждал его и строгостями и резонами; но дело расстроилось из-за графини.
— Ведь не графского же рода и она, твоя очаровательная-то! — продолжала Анна Андреевна, крайне раздраженная моей похвалой будущей
невесте молодого
князя.
Князь рассчитал, что все-таки полгода должны были взять свое, что Наташа уже не имела для его сына прелести новизны и что теперь он уже не такими глазами будет смотреть на будущую свою
невесту, как полгода назад.
— А если это отца успокоит? Он скрывает, но его ужасно мучат наши отношения. Когда ты уезжал к
князю, он по целым часам сидел, задумавшись и ни слова не говоря… когда это с ним бывало?.. Наконец, пощади и меня, Жак!.. Теперь весь город называет меня развратной девчонкой, а тогда я буду по крайней мере
невестой твоей. Худа ли, хороша ли, но замуж за тебя выхожу.
Дня через два, наконец, Калинович поехал вместе с
князем к
невесте.
Князь очень хорошо видел, что дело с
невестой было покончено; но ему хотелось еще кой-чего достигнуть.
Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной
невестеЕго терзает и мертвит.
Садятся на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Великий
князь в пустое поле
И думой им вослед летит.
Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий
князь благословеньем
Дарует юную чету.
Князь был на седьмом небе;
невеста тоже блистала счастием и радостью.
Дура!
Уж если
князь берет себе
невесту,
Кто может помешать ему? Вот то-то.
Не говорил ли я тебе….
Да кто ж <его>
невеста? на кого
Он променял меня? <о,> я узнаю,
Я доберусь — я ей скажу злодейке:
Отстань от
князя — видишь, две волчихи
Не водятся в одном овраге.
— «Вечеринка ученых», конечно, бедна своей интригою и содержанием, даже беднее предыдущих комедий Загоскина, уже потому, что повторяет одну и ту же завязку и развязку: везде надобно женить доброго человека на хорошей девушке, везде есть тетушка или сестра, несогласная на этот брак, везде есть друг, дядя или брат, ему покровительствующий, везде изобличают жениха негодяя, всегда графа или
князя, и отдают
невесту доброму человеку, ею любимому.
В Петербурге в 40-х годах случилось удивившее всех событие: красавец,
князь, командир лейб-эскадрона кирасирского полка, которому все предсказывали и флигель-адъютантство и блестящую карьеру при императоре Николае I, за месяц до свадьбы с красавицей фрейлиной, пользовавшейся особой милостью императрицы, подал в отставку, разорвал свою связь с
невестой, отдал небольшое имение свое сестре и уехал в монастырь, с намерением поступить в него монахом.
Генерал (садится). Нет-с, полковник. Это не то. С такими молодцами не так надо обходиться. Тут надо решительные меры, чтобы отсечь больной член. Одна паршивая овца все стадо портит. Тут нельзя миндальничать; что он
князь и мать у него и
невеста, это все до нас не касается. Перед нами солдат. И мы должны исполнить высочайшую волю.
Князь Янтарный. Я мало что помирился с Алексеем Николаичем, но я стал благоговеть перед ним, и в этом случае не беру ничего другого, как мой собственный пример: я, как хотите это назовите, имел глупость, неосторожность, но я, не зная человека, позволял себе говорить против него, и Алексей Николаич слышал это, конечно, потому что я говорил это всюду, говорил не только что при вас, но даже с вами. Вы, вероятно, в это время были уже
невестой его, и полагаю, что должны были передавать ему это.
К нему приходит отец Наташи — сообщить о своих намерениях, за ним присылает ее мать — расспросить о Наташе, его зовет к себе Наташа, чтобы излить пред ним свое сердце, к нему обращается Алеша — высказать свою любовь, ветреность и раскаяние, с ним знакомится Катя,
невеста Алеши, чтобы поговорить с ним о любви Алеши к Наташе, ему попадается Нелли, чтобы выказать свой характер, и Маслобоев, чтобы разузнать и рассказать об отношениях Нелли к
князю, наконец, сам
князь везет его к Борелю и даже напивается там, чтобы высказать Ивану Петровичу всю гадость своего характера.
Иван Петрович опять в хлопотах: тут больная, там идет к развязке; отец Алеши хочет женить его,
невеста его, Катя, хочет познакомиться с Наташей, чтобы попросить у нее прощения и согласия; отец Наташи горячится из-за дочери и — то ее проклинает, то хочет вызвать
князя на дуэль; мать рвется к дочери, сама Наташа еле на ногах держится.
У княжон необходимо есть князь-papа и княгиня-maman; был у них и князь-дедушка, которого они знают только по закоптелому фамильному портрету и который был очень богат и очень знатен, но жизнь вел чересчур уже на широкую ногу и потому оставил князю-papа очень маленькое наследство, а князь-papа, служивший некогда в гусарах, постарался наследство это сделать еще менее, так что шестерик княжон, в сущности, причитается к лику бедных
невест, и две старшие княжны наверное уже на всю свою жизнь останутся
невестами неневестными.
Князь стал тревожен, сумрачен, осыпáл
невесту упреками и страстными своими порывами то и дело до слез доводил ее.
Отъезд
князя замедлялся; став в свободные отношения к
невесте, молодой человек усилил исканья, но Катенька чиста и непорочна вышла изо всех похождений с ним.
Согласие было дано, и
князь с Катенькой стали женихом и
невестой.
Любить жизнь — любить бога… А как раз в это время, — может быть, в эту же ночь, — за несколько сот верст от Пьера лежит в Ярославле
князь Андрей, брезгливыми к жизни глазами смотрит на
невесту, сына, сестру и, толкуя слова бога о птицах небесных, думает: «Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все мысли, которые кажутся так важны, — что они не нужны».
Весть о предстоящей женитьбе
князя Лимбурга на принцессе Владимирской вскоре разнеслась и, достигнув до Парижа, имела благоприятные для
невесты последствия.
Графу Рошфору, конечно, не нравилось, что его повелитель отбивает у него
невесту, он стал немножко ревновать, но Алина переменила свое обхождение с ним, сделалась холодна, показывала жениху видимое равнодушие и в начале июня 1773 года уехала с
князем Филиппом в принадлежавший ему замок Нейсес, находившийся во Франконии.
Выкупленное с помощью принцессы Владимирской графство Оберштейн
князь Лимбургский подарил ей как своей
невесте. Хотя формального акта на эту передачу, сколько нам известно, не сохранилось, но единогласные удостоверения разных лиц о действительности этого подарка не оставляют сомнения, что
князь в самом деле передал это владение своей очаровательнице. Она переселилась в доставшееся ей таким образом графство в октябре 1773 года.
Князь Лимбург был против этого, но только потому, что боялся новой измены своей
невесты.
Князь Лимбург знал о переписке своей
невесты с Огинским, не зная ее содержания.
— Государь-батюшка стал ноне совсем как при царице Анастасии, царство ей небесное, место покойное, — заговорил
князь Никита, — доступен, ласков и милостив ко всем, а ко мне нечего и молвить, уж так-то милостив все это время с твоего, брат, отъезда был, как никогда; шутить все изволил, женить меня собирается… О тебе расспрашивал, о женихе, о
невесте… Я все ему, что знал, доподлинно доложил…
В доме
князя Ивана Андреевича Прозоровского господствовало необычайное оживление. Привезенные из вотчины девушки шили и готовили приданое
невесте. Она сама все время проводила в московских магазинах за выбором материй или же у подруг за обсуждением разных вопросов, касающихся туалета. Часто подруги и знакомые собирались и у них в доме.
Разборчивая
невеста Раиса Григорьевна Ляхова все еще была в девушках, как бы ожидая
князя Гарина и доказывая, — так, по крайней мере, думала княгиня, — верность русской пословицы, что суженого конем не объедешь.
Не сошлась она и с невесткой, с детства привыкшей к придворному обхождению и воспитанной в доме надменного Александра Львовича Нарышкина, выискивавшего себе
невест между дочерьми владетельных немецких
князей.
Невеста блестящего жениха —
князя Сергея Сергеевича Лугового — она всегда, при желании, сохранит на него свои права, и наконец, предмет поклонения красавца графа Иосифа Яновича Свянторжецкого, под обаяние которого, она чувствовала, что невольно поддавалась. Чего еще надо было желать?
Князь Еличай вместе с данью представил Ермаку и свою юную дочь,
невесту сына Кучума, но верный супруг велел прогнать ее.
Большинство, конечно, влекло к исполнению этого долга не чувство к покойной, так как многие из прибывших знали ее только в лицо, а некоторые даже понаслышке, а любопытство присутствовать при одном из актов трагедии жизни, с романическим оттенком, придаваемым положением осиротевшей княжны-невесты. Слухи о том, что
князь Луговой объявлен женихом княжны Полторацкой, уже успели облететь чуть ли не все наместничество.
Он не заметил в ней ни капли холопской крови, которую из любезности к своей
невесте открыл в Тане
князь Сергей Сергеевич Луговой.
Странная судьба этой «принцессы» Меншиковой. Внучка русского простолюдина, потом дочь пресловутого
князя Ижорского, далее
невеста принца Ангальт-Дессауского, затем ссыльная, собственноручно стиравшая в Березове белье, «принцесса» долженствовала теперь сделаться женою сына и внука курляндских конюхов.
Ее, княжну, поразил удар за это нарушение дедовского заклятия, как близкое к нарушителю существо, как
невесту его,
князя Лугового.
Колоссальное богатство
князя, доставшееся ему от отца, — они не знали, какие метаморфозы оно претерпело в руках искусного Гиршфельда, — одно могло заслонить недостатки жениха и придать ему даже небывалые достоинства в глазах сиятельных родителей
невесты.
«Как я мог поверить, что честный и самоотверженный друг мой,
князь Владимир, мог быть способен на такой гнусный поступок, как оклеветание отца и дяди своей
невесты? Я, подлый, гадкий, низкий себялюбец, порадовался возможности столкнуть с высоты своего соперника и без того несчастного, умирающего, быть может, теперь от истязаний, произведенных пытками, приговоренного бесповоротно к смерти», — пронеслось самообвинение в голове Якова Потаповича.
Уверенность Владимира Яковлевича оправдалась. Прозоровские со всеми чадами и домочадцами перебрались на лето снова к Баратовым. Московские светские кумушки решили окончательно, что
князь Владимир и княжна Варвара — жених и
невеста.